Пламенная кода - Страница 16

– Что правда? – неприязненно переспросил Тони.

– Про келументари. Говорят о них всякое… да кто же поверит! – И мичман пробормотал нечто предельно скверное, запомнившееся сызмальства и употреблявшееся сугубо для того, чтобы отогнать голодных демонов от невинной детской души.

Сева, продолжавший стоять на коленях, выглядел неважно. Если по правде, сейчас он даже больше походил на покойника, чем капрал Даринуэрн. Тони хотел сказать ему что-нибудь ободряющее, не очень понимая, что именно и по какому поводу… взглядом против воли зацепился за распростершееся тело.

Раны, что убила капрала, больше не было.

Ткань комбинезона на груди, куда пришелся залп из скерна, была совершенно цела и выглядела такой же выгоревшей и грубой, как и повсюду. К тому же, она равномерно вздымалась.

– Получилось, – сказал Сева бесцветным голосом.

– Он что, дышит? – шепотом спросил Тони, показывая взглядом на капрала.

– Спит, – кивнул Сева. – Но скоро проснется. Дай ему еще несколько минут.

– Он… живой?

– Еще и как.

– Что? – спросил мичман Нунгатау с отчаянием. – Что это такое было?!

– Долго объяснять, – сказал Сева устало. – Допустим, чудо.

Мичман вытер пот со лба. Выругался. Подобрал сопли. Выругался еще раз. Что-то там решил для себя. Перекинул оружие за спину, по локоть залез во внутренности комбинезона, покопался там и вытащил на свет небольшую вещицу.

– Велено было передать, – сказал он и протянул ее Севе. Добавил, непонятно к кому обращаясь: – И катись оно все в дерьмовую траншею…

– Ой, – сказал тот с тихой радостью. – Мой браслет! Как он к вам попал? А я его, помнится, выбросил, когда улетал…

– Ну вот, значит, нашелся, – промолвил мичман уклончиво.

– Говорю же, не зря мы все тут оказались, – торжествующе сказал Сева, адресуясь к Тони, у которого голова уже шла кругом. – Вот и еще одно чудо подоспело.

Он надел браслет на запястье – тот немедленно ожил от соприкосновения с рукой хозяина, – и, счастливо улыбаясь, послал всему миру сигнал бедствия.

14. Фабер диктует свою волю

Узкий коридор со скругленными сводами был темен и непригоден для перемещений двуногих существ. Что не мешало десантникам в полной боевой выкладке преодолевать его бесконечную протяженность со спринтерской скоростью. Фабер, оскалившись от напряжения, захлебываясь встречным ледяным воздухом, отставал все сильнее. Он запинался о комингсы и все время обо что-то чувствительно бился лбом. Кабы не шлем, давно валяться бы ему без чувств. Ничего нет хуже сознавать себя обузой… А тут еще эта сволочь хорунжий со своими взбадриваниями: «Хорошо!.. Десантник настоящий ты!.. Я горжусь тобой!..»

Движение прекратилось внезапно. Фабер с разбегу влетел головой в чью-то широкую бронированную спину, осознал, что переставлять онемевшие конечности больше не нужно, и с облегчением сел, где стоял, пыхтя, как музейный паровоз. Обнаружилось, что коридор давно уже закончился, и последнюю сотню метров они перемещались внутри громадного неосвещенного пространства. Стены были неразличимы в сумраке, кинжальные лучи фонарей упирались в расставленные без видимого порядка пугающе тонкие колонны из черного лоснящегося металла, на которых возлежал массивный ячеистый купол. Панбукаваны сгрудились вокруг ротмистра Кунканафирабху и негромко перещелкивались между собой.

– Что происходит? – едва ворочая шершавым языком, спросил Фабер.

– Это небо, – пояснил хорунжий Мептенеру и ткнул когтистым пальцем себе под ноги. – Удивительно, правда? Небо внизу. Но так и есть. Под ним поселок. Маленьких домов много очень. Странно. Поселок внутри станции. Очень странно. («Чего же тут странного, – подумал Фабер. – Эхайны устроили здесь небольшой концлагерь».) Мы на месте. Люди были недавно. Там. Но теперь там никого нет. – Он прислушался к очередной серии энергичных щелчков и шорохов. – Никого почти. Один человек. Или два. Трудно понять. И еще кто-то. Не человек. Несколько таких. Ротмистр хочет искать. До конца. Десантников группа вторая – они прошли дальше. Но с ними нет человека. – Мептенеру без особых церемоний ткнул пальцем в Фабера. – Они могут с пути. Сбиться. Мы в затруднении.

– Если бы кто-нибудь вдруг спросил моего совета, – пробубнил себе под нос Фабер, – я предложил бы второй группе начать тотальное прочесывание поселка. Вдруг наткнутся на что-нибудь интересное. А ротмистру следовало бы…

Коммуникатор на его запястье буквально задергался от нетерпения.

– Ну, что еще? – спросил Фабер недовольно.

– Сигнал, – сказал Носов пресекающимся от волнения голосом. – Браслет Северина Морозова. Внутри станции. Передаю сигнатуру…

– Вы хотите сказать, Эфеб здесь? – Фабер не поверил своим ушам. – Прямо сейчас?!

– Не знаю. Сам ничего не пойму. Сигнал с его браслета. Сигнал бедствия… – Носов вдруг озверел. – Только попробуй мне его упустить!..

Фабер уже не слушал.

Он перевел коммуникатор в режим сканирования полученной сигнатуры. Развернул перед собой видеал для вящей наглядности.

Хорунжий Мептенеру, шумно дыша, навис у него над плечом.

Это здесь. Совсем рядом. Буквально под ногами.

И тот, у кого на руке этот браслет, удаляется.

Не в сторону периметра станции, по направлению к шлюзам. А вглубь пространства, условно именуемого «поселком».

Ну, еще бы… Как же там без него-то обойдутся… Конечно же, спешит на помощь, несчастный сумасбродный юнец. Воспитанный в человеческом окружении, где все при малейшей угрозе готовы кинуться на помощь ближнему. Не ведающий ни страха, ни упрека. И даже не подозревающий о ситуациях, когда разумнее всего упасть, закатиться за любой бугорок и закрыть голову руками.