Пламенная кода - Страница 49

– Потери эхайнов, полагаю, никто не считал?

– Я определенно не считал, – солгал Кратов. – Что теперь будешь делать?

– Напьюсь, что же еще, – сумрачно ответил Забродский.

– Может быть, дождешься моего возвращения, и напьемся вместе?

– С тобой напьемся сугубо. Когда закончишь все свои дела.

– Ты и это знаешь? – помрачнел Кратов.

– Я не мальчик, – повторил Забродский. – Могу еще связать два конца одной веревки. Если бы ты решил свою problema principale, то начал бы с этой новости, а не интересовался, как я стану праздновать решение моей…

Что ж, Людвик Забродский всегда был немного занудой. Стоило также добавить сюда профессиональную деформацию личности, чтобы получить полную картину.

Кратову тоже хотелось выпить чего-нибудь крепкого и заснуть. Но ему предстояло еще много бюрократических процедур, мелких и не очень, весьма смахивавших на сильно забронзовевшие ритуалы. Он был и оставался высокопоставленным придворным гекхайана Светлой Руки, и это были те игры, в которые надлежало играть всерьез.

Они вышли в субсвет близ Рондадда, в виду орбитальной станции, когда по бортовому времени наступила полночь. Сна ни у кого не было ни в едином глазу. Разрешения на причаливание не воспоследовало, зато поступил встречный запрос на прием депутации Директората колоний и поселений. Капитан «Агармагга» кратко обсудил ситуацию с Кратовым, и они сочли, что это добрый знак.

Собственно говоря, Кратов ожидал чего-то подобного и по такому случаю загодя облачился в серый костюм для официальных приемов, тот, что со всеми регалиями. Главный же виновник события, мастер-сержант Сэтьятунд, принять подобающий вид был не в состоянии: ожог сорока процентов тела и три прямых лучевых попадания – это вам не шуточки. Его кое-как упаковали в просторный больничный халат мерзкого болотного цвета, в качестве жеста доброй воли выданный при депортации персоналом военного госпиталя, лицо густо намазали заживляющей эмульсией и доставили в кают-компанию в кресле-каталке.

– У нас на Рондадде доктора почище хоманнаров, – пытался шутить Сэтьятунд, – живо доделают их работу… Спасибо, хоть янтайрн Дези меня не видит в таком жалком облике!

Было понятно, что он хорохорится.

Деликатно причалил катер с депутацией, и спустя считанные минуты в сопровождении капитана явились визитеры – трое высоченных, тощих, как оглобли, чиновников Директората, в парадных черных с золотом и серебром сюртуках, одинаково надменные, одинаково иссохшие от канцелярской работы и на вид очень ветхие. Лысые, обтянутые коричневой и рябой от возраста кожей головы их торчали на морщинистых шеях в просторных воротниках, словно драконьи башки на кольях.

Завидя этих монстров, Сэтьятунд инстинктивно попытался встать, но Кратов аккуратно впечатал его в кресло. Он стоял рядом, придав себе предельно равнодушный вид, хотя внутренне готов был к любому повороту событий. Никогда нельзя знать, что взбредет в голову самодержцам: профессиональную деформацию личности здесь также никто еще не отменял, а в казусах, подобных этому, она протекала особенно тяжело и с серьезными осложнениями. Капитан и второй навигатор держались возле стены на манер почетного караула, а военспец Кырханг, которого все эти ритуалы или, как он их называл, «языческие обряды», занимали из познавательных соображений, скромно устроился в самом темном уголке помещения.

– Т’гард Лихлэбр, яннарры! – звучно провозгласил старший из чиновников. – Я, главный инспектор Директората колоний и поселений т’монг Юнгнунрар, нахожусь здесь для того, чтобы довести до вашего сведения личное послание Справедливого и Беспорочного гекхайана Светлой Руки. Полагаю, нет нужды объяснять, что подобного рода послания имеют законодательную силу, равную с официальными эдиктами. Готовы ли вы внимательно выслушать, воспринять и подчиниться?

– Мы – уши к словам гекхайана, руки к делам гекхайана, – эхом откликнулся Кратов.

Т’монг Юнгнунрар кивнул и продолжил:

– Гекхайан объявляет свое удовлетворение результатами вашей миссии, т’гард Лихлэбр, и рассчитывает в обозримом будущем услышать подробности от вас лично. Он готов и далее сносить ваше раздолбайское – это слова гекхайана, яннарр… раздолбайское небрежение обязанностями, налагаемыми на вас аристократическим титулом, но все же надеется, что та нравственная категория, что заменяет вам совесть, однажды войдет в рамки приличий.

Кратов смущенно хмыкнул.

– Передайте гекхайану…

– Т’гард, я здесь затем, чтобы довести волю гекхайана до вас, – строго прервал его т’монг Юнгнунрар, – а не чтобы служить почтовым ящиком для вашей переписки с гекхайаном. Проявите немного почтения к моему титулу и возрасту, а также будьте ушами гекхайана на деле, а не на словах.

Команда галатрампа сохраняла каменные лица, но в глазах отчетливо читалось осуждение.

– Извинения, т’монг, – с голубиной кротостью молвил Кратов и потупил взор.

– Превосходно. Гекхайан выражает свое восхищение душевной силой и подвигом янтайрн Дезидерии Вифстранд и преклоняет колено перед ее внутренней и внешней красотой. Сознавая занятость янтайрн Дезидерии, равно как и некоторые привходящие затруднения объективного свойства, он почел бы за честь принять ее при своем дворе, дабы лично вручить знаки своей высокой признательности, как то: знак личного друга гекхайана, знак «Неоценимая польза» и изумрудный трезубец «Хранителя чести»… – Эхайн поискал взглядом, но не нашел никого сходственного с упоминаемой персоной. – Рассчитываю, что вы, т’гард, во благовременье доведете эту часть послания до янтайрн Дезидерии. Далее… Гекхайан сознает, что аналогичная оценка заслуг военного специалиста Кырханга оррэ Монкаузи вызвала бы недовольство его брата гекхайана Красной Руки и, что не в пример более неприятно, непременный дипломатический демарш стороны, чье достоинство по известным причинам было бы задето. Однако же на словах желает передать яннарру Кырхангу, что высоко ценит его искусство и с готовностью, не афишируя впрочем сего факта, предоставит ему убежище и кров в том маловероятном случае, буде Федерация откажет означенному яннарру в перечисленном.